16 июня 2025 года исполняется 100 лет самому известному международному детскому центру на южном берегу Крыма – «Артеку». К юбилею детского лагеря юношеская библиотека им.Сельвинского подготовила виртуальный экскурс в историю, рассказывающий о самой длиной смене "Артека" - 1301 день.

19 июня 1941 года. Во всесоюзном пионерском лагере «Артек» вот-вот должна была начаться вторая летняя смена, когда на территорию лагеря приехали автобусы, битком набитые чрезмерно воодушевленными детьми. Это были ребята из недавно присоединенных к Советскому союзу Молдавии, Эстонии, Западной Украины, Белоруссии. Сопровождали детей выпускники местных педагогических училищ и институтов, так же впечатленные всем вокруг девушки и юноши.

Три дня шла подготовка к открытию смены. В этот период у вожатых много забот: расселить по комнатам, провести экскурсию, выучить с отрядом песни, подготовить творческие номера к праздничному концерту… Наконец, наступил долгожданный день. Полные предвкушения, но уставшие дети отправляются на «абсолют» – артековский тихий час.

Разбудил отряды совсем не горн, к которому ребята уже привыкли, а голос Левитана из всех громкоговорителей. Тихий час был окончен, но в лагере не было слышно ни смеха, ни громких песен, ни криков вожатых. Открытие смены, вопреки всему, состоялось. Церемония была непривычно тихой и темной – пионерский костер не развели в целях маскировки. Однако флаг был поднят, и самая длинная смена «Артека» началась.

Дети, которые пару недель назад впервые ехали в настоящем поезде, снова собрали вещи и отправились в дорогу. Флаг спустили и забрали с собой, но торжественную церемонию закрытия смены не проводили, несмотря на все принципы и правила. Первой остановкой артековцев стал подмосковный санаторий «Мцыри» на территории бывшего имения бабушки Михаила Лермонтова, в Фирсановке. Здесь ребята встретились с товарищами из Латвии и Литвы, которые корпуса «Артека» своими глазами так и не увидели – война застала их в дороге. Однако прочувствовать лагерную жизнь смогли все. Флаг снова был поднят, день начинался по расписанию с умывания и зарядки, а заканчивался ужином и вечерней свечкой. Все, как в мирное время, только гул самолетов перебивал горн, а крик старшины новобранцев из соседней учебной части перебивал указания вожатых. Война подбиралась и к Москве, здание санатория понадобилось под госпиталь, и лагерь снова был вынужден переехать.

На этот раз пионеры сплавлялись по Волге на теплоходе «Правда», который в городе Горький сменился теплоходом «Урицкий». Плыли мимо той же Москвы, что раньше проезжали на поезде, только вид был совсем другим, и не только из-за ракурса. Тучи над городом прорезали лучи прожекторов, над домами, словно воронье, кружили «Юнкерсы». А в Сталинграде было тихо, разве что тракторный завод начал выпускать танки. Артековцы не успели даже обосноваться в чистом, пахнущем свежей краской здании новой школы на берегу реки, куда их разместили, пока ученики на каникулах. Казалось, война догоняет их, и через пару дней отряды снова двинулись в путь, в Нижне-Чирскую станицу на берегу Дона.

Жили они в дачах, принадлежащих опустевшему дому отдыха. Артековцев окружали сады, сначала пышные, пахнущие сладко-терпкой свежестью, а потом благородно отцветающие, пропускающие сквозь ветви пронзающий ветер со стороны реки. Наступила осень. Пионеры и вожатые все больше отступали от правил лагеря – был забыт «абсолют», отряды переформировались в рабочие бригады, однако дух «Артека» жил в каждом из них, и смена продолжалась. Лагерь перешел на полное самообеспечение. Вожатые следили за порядком, старшие работали в полях, младшие помогали на кухне, заготавливали дрова.

Осенью 1942 «Артек» покинул полюбившуюся станицу Нижне-Чирскую, флаг снова был спущен. Заново водрузить его собирались в безопасной на тот момент Средней Азии, но до нее еще нужно было добраться. А вариантов передвижения было все меньше: вся техника нужна для военных действий, не было туристических пароходов, не было пассажирских поездов, да даже о стареньком автобусе речи не шло. Путь артековцев лежал в Сталинград через Калач-на-Дону, в который пионерам пришлось плыть на грузовой барже, что шла по Дону с буксиром. Стоило только барже причалить у берега, и вожатые моментально повели детей в укрытия, сгибаясь ближе к земле. Самолеты-разведчики фашистов летали низко, как ласточки, над всем Поволжьем. Несколько сотен молодых ребят запросто могли принять за подкрепление и начать артобстрел.

Война догнала пионеров. Не было такой ночи, чтобы вожатые не вскакивали по сигналу воздушной тревоги, не закутывали детей в ватные одеяла и не вели их, спотыкаясь и раз за разом пересчитывая, в бомбоубежища. Каждую ночь бомбили завод, вблизи которого стояла школа, служившая приютом для артековцев. Над городом сбивают немецкие самолеты, кружащие затем вместе с последними опадающими листьями. Новый 1942 год «Артек» встретил в одну из таких ночей. Некоторых вожатых призвали на фронт. Многие из старших пионеров, чья пора пришла вступить в комсомол, также рвались на передовую. Да и младшие не отставали – все были готовы защищать Родину в первых рядах. Однако начальник лагеря Гурий Ястребов наотрез отказался отпускать своих детей в пекло. Дисциплина «Артека» много раз брала верх над всем внешним и в этот раз оказалась так же превыше всего. Ребята продолжили свое участие в военных действиях как отдельная, особая часть.

Во Фролово артековцы действительно привычно втянулись в местный быт. То были дела простые, деревенские, непохожие на работу ребят за последние полгода в Сталинграде. Некоторые работали на областной электростанции, те же, кого не допустили, большой бригадой трудились на полях. Но пришло время снова двигаться в путь. Гурия Ястребова вызвали в Москву и приказали немедленно эвакуировать лагерь на Алтай.

Не было бы спешки, если бы не было проблем с тем, как увезти детей. До Камышина, где ждал их очередной пароход, везли на ремонт танки. Некоторых ребят усадили внутрь, где им пришлось тесниться с бойцами. Конечно, для детей, которыми пионеры по большей части все же оставались, было необычайно интересно и волнительно прокатиться в настоящем танке. Однако не всем выпала такая доля, большая часть ехала в военных грузовиках, которые должны были перевозить раненых из госпиталя. Можно было бы сказать, что транспорт достался им чудом, если бы настоящей причиной этого не была вера начальника госпиталя в будущее, которое оставалось за советскими детьми.

В июне трое артековцев с московской трибуны вещали на всю страну о жизни лагеря. Дети передавали сообщение практически в пустоту, не зная, живы ли их родители, могут ли они слушать радио, но говорили ради своей страны, ради всех, кто стоит за нее. Семьи, что не видели детей почти год, отчаянно вслушивались в речи из дребезжащих динамиков приемника, пытаясь понять, принадлежит ли звучащий сейчас голос молодого парнишки их сыну.

Тем временем пионеры с вожатыми все ближе подбирались к цели, к безопасному пристанищу. Череда городов сменялась постоянно, задерживаться было опасно, дороги становились неподходящими для проезда детей одна за другой. Казань, Уфа, Челябинск, Омск, Новосибирск, Барнаул, Бийск. Города мелькали, все одинаковые за работой грузчиками, сварщиками, подмастерьями, медсестрами и медбратьями, токарями… Ни один артековец не отлынивал от работы. Ни один из них не опустил руки. Ни копейки они не присвоили себе. Все средства, заработанные во время войны, включая зарплаты пионервожатых, артековцы направляли в фонд обороны.

11 сентября 1942 года лагерь основался в курортном городе Алтайского края Белокурихе. Не все смогли преодолеть этот путь длиной в 7750 километров. Не все пережили эти год и три месяца. Но лагерь работал до конца войны, продолжая принимать к себе детей из Сибири и с Дальнего Востока.

В течение этой длинной смены все заработанные деньги, включая зарплаты взрослых, артековцы переводили в фонд обороны. В общей сложности вышло 116 тыс. рублей. Сталин лично прислал в лагерь благодарственную телеграмму: